Глава из книги «Удельная. Очерки истории», автор Глезеров Сергей Евгеньевич.—–

Удельная, 50-60-е годы

Сразу же после войны Удельную ждали большие перемены: она стала стремительно утрачивать свой полусельский облик. Здесь развернулось новое жилищное строительство, а проспект Энгельса начал принимать черты парадной магистрали – «северных ворот» города. Недаром в ноябре 1949 года, когда в стране отмечалось 70-летие «отца народов», вершину Поклонной горы украсил величественный памятник И. В. Сталину работы скульптора В. И. Ингала. Монумент Сталину установили у пересечения проспекта Энгельса и Поклонногорской улицы [39]. Спустя некоторое время, 28 января 1952 года, Выборгский район по указу Президиума Верховного Совета РСФСР стал Сталинским (он носил это имя до 1962 года).

Памятник Сталину на Поклонной горе стал одним из нескольких произведений монументальной сталинианы, появившихся в Ленинграде к 70-летию «великого вождя» и «отца народов». Современники признавали, что этот памятник на северном въезде в город – лучший памятник Сталину в Ленинграде. Он был отлит по модели «И. В. Сталин – генералиссимус», законченной Ингалом в 1947 году и представленной на выставке к 800-летию Москвы, поэтому памятник в Ленинграде также получил гордое название «И. В. Сталин – генералиссимус» (иногда его называли еще «Сталин – полководец»).

Впрочем, было бы крайне несправедливо, если бы с именем скульптора Ингала ассоциировались только памятники Сталину и Ленину, над которыми он долгое время трудился. Нет, Владимир Ингал был настоящим петербургским скульптором, работавшим на благо нашего города. Не его вина, что творить ему пришлось в такое время, когда не приходилось выбирать, и чтобы получить признание на родине, нужно было в первую очередь лепить изваяния вождей.

Памятник И. В. Сталину на Поклонной горе. Фото начала 1950-х гг.

Даже в тех условиях Ингалу удалось раскрыть свой талант: его памятники Сталину и Ленину (Ингал был автором памятников Ленину в Риге, Свердловске и др.) стали одними из лучших достижений советской скульптуры. Среди истинно петербургских работ Ингала, которые, можно с уверенностью сказать, навсегда заняли своё достойное место в нашем городе – памятник Н. А. Римскому-Корсакову (создан вместе с В. Я. Боголюбовым), установленный на Театральной площади, а также великолепные надгробные памятники актрисе В. А. Мичуриной-Самойловой в некрополе мастеров искусств в Александро-Невской лавре и балетмейстеру и педагогу А. Я. Вагановой на «Литераторских мостках». В конце 1950-х годов он работал над памятником Л. А. Говорову и монументом в ознаменование 250-летия Кронштадта. К сожалению, тяжёлая болезнь не позволила завершить многие работы…

Даже неоднократное прославление в скульптуре образов «великих вождей», которое должно было служить доказательством его лояльности властям, не стало гарантией личной неприкосновенности Ингалу и его родственникам. Его племянник Георгий, бывший студент Литературного института, оказался в тюрьме по политической статье (и погиб там от рук уголовников). Сам В. И. Ингал в марте 1953 года, уже после смерти Сталина, едва не подвергся организованной травле. В «Литературной газете» была опубликована статья «Дельцы от искусства», обвинявшая Ингала и ряд других ленинградских скульпторов в продаже авторских копий как оригиналов и в эксплуатации студенческого труда. Поступки Ингала назывались «безобразными», и автор статьи призывал широкую общественность осудить «дельца» Ингала. В те времена такая статья могла означать только одно: вечная опала с печальными последствиями, вплоть до смертного приговора.

Поскольку статья была явной клеветой, то Ингал сделал всё, чтобы защитить своё честное имя. Он писал в правительство, доказывал свою правоту. И ему удалось неимоверное – отстоять своё право на жизнь и свободу. 7 апреля 1955 года в той же «Литературной газете» последовало официальное опровержение. Правда, всё это закончилось инфарктом Владимира Иосифовича.

В. И. Ингал. Фото из семейного архива его дочери М. В. Ингал.

Кроме всего прочего, В. И. Ингал был талантливым педагогом. Будучи профессором Мухинского училища, он в начале 1950-х годов сплотил вокруг себя яркий коллектив молодых скульпторов. И, наконец, он был просто замечательным человеком – удивительно бескорыстным, очень добрым и жизнелюбивым, совершенно равнодушным к материальным благам и ценностям, никогда не подчёркивавшим своей известности. Дети Ингала рассказывают, что они буквально боготворили его…

Однако вернёмся к памятнику Сталину на Поклонной горе. После XX съезда партии, состоявшегося в феврале 1956 года, Ленинград, как и вся страна, был подвергнут тотальной «десталинизации». Сначала взялись за названия: уже в июле 1956 года проспект имени Сталина, бывший Международный, стал Московским, а Сталинградский проспект вновь стал Лиговским. Что же касается памятников Сталину, то они простояли ещё несколько лет, напоминая о ещё не ушедшей эпохе. Только XXII съезд партии, состоявшийся перед ноябрьскими праздниками 1961 года и постановивший вынести тело Сталина из ленинского мавзолея на Красной площади, окончательно решил судьбу сталинских монументов. Памятники Сталину в Ленинграде по распоряжению Ленгорисполкома сняли одновременно в конце 1961 года и отправили в переплавку. Естественно, подобная судьба постигла и памятник Сталину на Поклонной горе…

За год до появления на Поклонной горе памятника Сталину, в 1948 году, изменил свой вид проспект Энгельса.

«Началась реконструкция проспекта Энгельса, – сообщалось 25 мая 1948 года в «Ленинградской правде». – По масштабам и объёму работ эта реконструкция – самая крупная и важная городская дорожная стройка нынешнего года. Дорожникам предстоит здесь уложить в общей сложности 98 тыс. кв. метров новых усовершенствованных мостовых.

На участке от 2-го Муринского проспекта до Поклонной горы проспект Энгельса расширяется больше чем в три раза. Его проезжая часть (включая полосу, занятую трамвайными путями) достигнет здесь ширины в 21 метр вместо существующих 6 метров. На проспекте предусматриваются водопроводное и канализационное хозяйства, кабельная и осветительная сети, передвигаются трамвайные рельсы. Отдельные строения, мешающие новой планировке проспекта, будут снесены.

Сделать главный въезд в город с севера – проспект Энгельса – образцовой, благоустроенной магистралью – дело чести всего города. В реконструкции проспекта примут участие Выборгский, Приморский, Петроградский и другие районы Ленинграда».

Расширение и благоустройство проспекта Энгельса от 2-го Муринского проспекта до Поклонной горы являлось, как отмечалось в газетах того времени, «крупнейшей дорожной стройкой года». «На сотни метров уже протянулась мостовая, заключённая в серую рамку бетонных бордюров, – говорилось в газете «Вечерний Ленинград» в начале июля 1948 года. – Между стволами высоких сосен сверкают серебристые осветительные колонки, установленные рабочими «Ленсвета». На ярко-жёлтом песке белеют шпалы обновленных трамвайных путей. Непрерывной вереницей идут автомашины, доставляющие булыжник и щебень, брусчатку, куски бордюра и шлак. Многие материалы подвозят грузовые трамваи. На линии работают две строительные конторы «Лендорстроя» и пять районных ремонтно-дорожных контор. К концу лета от 2-го Муринского до Поклонной горы протянется гладкая полоса асфальтобетонного шоссе шириной в 22 метра».

Впрочем, как это нередко бывает, потребности реальной жизни не поспевали за «планов громадьём». В частности, запаздывала сфера обслуживания, что вызывало критику, выплёскивавшуюся даже на страницы тогдашних газет.

Остановка «Велотрек» на проспекте Энгельса, 1954 г. Фото Ф. А. Белокурова. Из семейного архива Е. П. Сырковской.

Вид на проспект Энгельса у Поклонной горы. Слева – бывшие магазин и чайная купца Башкирова (пр. Энгельса, 83, 85). 1954 г. Фото Ф. А. Белокурова. Из семейного архива Е. П. Сырковской.

«На большом участке реконструированного проспекта имени Энгельса – от 2-го Муринского до Скобелевского проспекта – нет не только ни одного продовольственного магазина, но даже ларьков, – возмущался в июне 1950 года на страницах «Ленинградской правды» инженер завода «Светлана» С. Борщевский. – В домах, заселённых несколько месяцев назад, предусмотрены помещения для торгующих организаций, но до сего времени они пустуют. В результате значительное количество работающих на заводах имени Энгельса, «Светлане» и на других предприятиях испытывают большие затруднения с покупкой продуктов».

Проспект Энгельса, подъём на Поклонную гору, 1954 г. Фото Ф. А. Белокурова. Из семейного архива Е. П. Сырковской.

Проспект Энгельса, спуск с Поклонной горы, 1954 г. Фото Ф. А. Белокурова. Из семейного архива Е. П. Сырковской.

Западная часть Удельной, начиная с 1946 года, стала застраиваться двух-трёхэтажными домами коттеджного типа (архитекторы А. К. Барутчев, О. И. Гурьев, А. В. Жук, А. Я. Мачерет, В. М. Фромзель, В. Я. Душечкина). На строительстве использовался труд немецких военнопленных. Лагерей, где они содержались, было много. Один них находился на Поклонной горе, в хозяйственных постройках бывшей мызы Бадмаева. По словам старожилов, каждое утро пленных водили отсюда строем, под охраной, на строительные работы. Как правило, рядом с лагерями военнопленных устраивали кладбища. По данным историка Венедикта Григорьевича Бема, всего на территории Ленинграда и Ленинградской области вплоть до 1950 года захоронили пять с половиной тысяч пленных. Среди них были не только немцы, но и люди самых разных национальностей – венгры, австрийцы, югославы, литовцы, поляки. Не менее сорока кладбищ появилось в области и около десяти – на окраинах города. Хоронили пленных и у подножия Поклонной горы. Старожилы вспоминают, что располагалось оно примерно в районе нынешнего пересечения улицы Есенина и Северного проспекта.

Застройка Удельной домами коттеджного типа продолжалась недолго: уже в начале 1950-х годов возведение таких домов было объявлено неприемлемым для Ленинграда и, особенно, для проспекта Энгельса, призванного стать новой парадной магистралью. «Северные ворота» города, как и южные, также должны быть образцом.

Многие из этих домов предназначались для семей рабочих крупнейших ленинградских предприятий. К примеру, в доме № 60 по пр. Энгельса и в зданиях рядом с ним жили сотрудники абразивного завода «Ильич» (находился на Белоостровской улице), а целый квартал, ограниченный Калязинской и Енотаевской улицами, Костромским и Ярославским проспектами, именовался «Светлановским городком» – здесь жили работники объединения «Светлана» со своими семьями [40].

В 1950-е годы производилась застройка западной стороны проспекта Энгельса к северу от Нежинской улицы зданиями в стиле «сталинского классицизма» (арх. В. Ф. Белов, А. В. Гордеева, Е. М. Лавровская, Я. Е. Москаленко).

Коттеджная застройка Удельной конца 1940-х гг. Фото автора. 2006—2010 гг.

В 1950-х годах такими же монументальными домами застроили и восточную сторону проспекта Энгельса – от Исакова переулка (ныне – Манчестерская улица) до дома № 55, возведенного еще в 1930-х гг. «Каждый квартал на проспекте Энгельса, сформированный в те годы, решён в виде самостоятельного ансамбля, – говорилось в одном из путеводителей по Ленинграду. – Разновысокие корпуса объединяют парадные арочные проезды, полуциркульные озеленённые стенки; перед домами и во дворах устроены скверы».

Здания в стиле «сталинского классицизма» оформили парадные въезды и на нынешние Гданьскую, Дрезденскую и Манчестерскую улицы. Напомним, что тогда, в 1950-х годах, они ещё носили, соответственно, названия Осиповского проезда, Большой Осиповской улицы и Исакова переулка. Однако за помпезными домами сохранялась старая пригородная застройка – со старинными деревянными домами, украшенными затейливой резьбой, верандами, башенками и балкончиками.

Проспект Энгельса возле угла Большой Осиповской (ныне Дрезденской) улицы. Фото 1950-х гг.

В первом этаже одного из новых домов по проспекту Энгельса (№ 53), на углу Осиповского проезда (ныне – Гданьская улица), разместилась библиотека. Помещение изначально предназначалось для нее, о чем свидетельствует изображение книг в рельефах над входными дверьми. Здесь и теперь расположена библиотека-филиал № 3 Выборгского района – единственная библиотека для взрослых на всю Удельную.

Под снос шла практически вся старая застройка Удельной. «В 1965 году отцовский дом пошел на снос – эти земли застраивались многоэтажными корпусами, – вспоминал писатель Борис Сергеевич Гусев о судьбе родного дома на Рашетовой улице. – Мама просила меня похлопотать о том, чтобы дом сохранили. Я ездил к главному архитектору города. Он согласился оставить дом нетронутым, но предупредил, что вокруг встанут многоэтажные точечные корпуса и участок наш будет просматриваться… Словом, вся атмосфера изменится… И я уговорил маму согласиться на снос… Но когда настал день переезда и я последний раз обошел комнаты, сердце моё сжалось, я понял, что самый счастливый период прожит в этом доме…»

Вид на проспект Энгельса от Елецкой улицы (слева). Фото 1957 г.

Монументальная застройка в стиле позднего «сталинского классицизма» квартала между проспектом Энгельса, Дрезденской и Манчестерской улицами. Фото автора, июнь 2009 г.

Вид на велотрек (на заднем плане) со стороны проспекта Энгельса. Фото 1960-х гг.

В те же годы, когда город стал вплотную подступать к Поклонной горе, архитекторов особенно привлекало ее уникальное положение – как одной из редких возвышенностей среди равнинного пейзажа. «С Поклонной горы раскрывается живописная панорама, – говорилось в августе 1956 года в газете „Вечерний Ленинград». – Налево, в сторону города, идет широкая полоса залитого асфальтом проспекта. Вправо, внизу за обрывом, лежит первое из трех Суздальских озер, а прямо – в ясные дни, за зеленым массивом деревьев, видна серебристая гладь Финского залива». Как отмечалось в публикации, в ближайшее время близ Поклонной горы должно развернуться масштабное строительство жилых и спортивных сооружений. И многое из того, о чем говорилось, было сделано.

Между проспектом Энгельса и линией железной дороги появились кварталы типовых пятиэтажных домов. Планировка этих кварталов велась авторским коллективом 8-й мастерской «Ленпроекта» под руководством архитектора В. Ф. Белова. «Архитекторами учтён характер местности, в прошлом дачной, и строительство будет вестись без вырубки деревьев, – говорилось в публикации «Вечернего Ленинграда». – Это, конечно, осложняет планировку кварталов, зато жителей будет радовать зелёная рамка деревьев, в которой окажутся новые дома».

Велотрек на проспекте Энгельса. Фото 1970-х гг. Из архива П. В. Половникова.

Как и намечалось по планам, у Поклонной горы построили мототрек, а также и велотрек. Велотрек на пр. Энгельса, 81, построенный в 1954—1956 годах по проекту, разработанному институтом «Ленпроект» (руководитель мастерской – С. И. Евдокимов, авторы проекта – арх. Л. М. Хидекель и И. В. Похитонова) для добровольного спортивного общества «Буревестник», стал одним из крупнейших в СССР и самым большим в городе – на 10 тыс. зрителей. Он представлял собой замкнутый эллипсоидный круг с поднятыми поворотами – виражами. Длина гоночной дорожки была стандартной, международного размера – 333,3 м (три круга – один километр).

Подготовка земляного полотна велотрека была закончена осенью 1954 года, железобетонное покрытие выполнили после осадки грунта в 1955 году, окончательные работы завершили в 1956 году Открытие трека ознаменовалось проведением на нем осенью 1956 года первенства профсоюзов СССР при участии сильнейших гонщиков страны.

Спортсмены-велогонщики. Фото сделано напротив велотрека на проспекте Тореза, 1971 г. Из архива П. В. Половникова.

В дальнейшем тут постоянно проходили крупные городские, всесоюзные и международные соревнования. Гостями трека были лучшие спортсмены Англии, Франции, Чехословакии, Финляндии, Болгарии, Венгрии и многих других стран. В 1960—1970-х годах здесь тренировались легендарные велосипедисты города на Неве – будущие олимпийские чемпионы Галина Царева, Вячеслав Екимов, Сергей Москвин, Михаил Игнатьев и многие другие.

Севернее Поклонной горы, на берегу Первого (Верхнего) озера, отводилось место для детской спортивной школы с закрытым плавательным бассейном и детским стадионом, который намечалось построить на осушенной территории между озером и обрывом Поклонной горы. А центром всех спортивных сооружений, как указывалось в газетной публикации 1956 года, станет величественный комплекс построек

Института физической культуры им. П. Ф. Лесгафта – его перевод из центра Ленинграда уже был включён в перспективный план застройки района Поклонной горы.

«Здания института разместятся на её вершине и станут центром будущего архитектурного ансамбля, – отмечалось в «Вечернем Ленинграде». – Уже сейчас, гуляя по Сосновскому лесопарку или по краю обрыва Поклонной горы, откуда открывается вид на окружающую местность, угадываешь черты величественной панорамы новых сооружений, которые будут служить делу укрепления здоровья советских людей».

Увы, проект перевода института им. Лесгафта на Поклонную гору так и остался на бумаге. Точно так же, как оказалось нереализованным и другое любопытное предложение: возвести здесь здания Ленинградского университета – наподобие МГУ на Ленинских (Воробьевых) горах…

Если своего рода «северными воротами» в Удельную была Поклонная гора, то южным въездом, или преддверием, – Светлановская площадь. Её монументальный архитектурный ансамбль сформировался тогда же, во второй половине 1950-х годов. Авторами возведенных зданий стали архитекторы В. Ф. Белов, М. П. Савкевич, Л. Л. Шретер. На противоположной стороне площади располагался Светлановский рынок. На его месте предполагалось возвести здание исполкома Сталинского района[41]. «В центре площади, на месте трамвайного кольца, раскинется обширный сквер, обрамлённый деревьями с богатой кроной, – говорилось в публикации газеты «Вечерний Ленинград» от 20 июля 1957 года. – В центре сквера будет воздвигнут величественный памятник Фридриху Энгельсу». Стоит добавить, что и здание райсовета, и памятник Энгельсу так и остались прожектами.

* * *

Одним из важнейших культурных очагов жизни Удельной служила в ту пору школа № 118 (на рубеже 1950– 1960-х гг. она получила № 99) на углу проспекта Энгельса и Рашетовой улицы. В послевоенную пору это была единственная десятилетка для девочек (совместное обучение мальчиков и девочек, отмененное в 1943 году, было восстановлено с 1954/55 учебного года) во всей округе – от Шувалова до Светлановской площади.

Учительский коллектив школы № 118, 1948 г. В первом ряду сидят выпускницы Бестужевских курсов. Фото из архива М. В. Леоновой

«При наличии в квартирах только чёрных тарелок репродукторов с одной программой и крайне редких телевизоров школа была не только местом учебы, но и культурным центром, – вспоминает Марина Владиславовна Леонова, жившая в доме на Рашетовой ул., 19. – Моя сестра училась в ней после возвращения из эвакуации, я – с 1948 по 1959 год. Директором тогда была Елизавета Матвеевна Булгакова. Она жила рядом со школой и большую часть своего времени, в том числе и свободного, отдавала ученикам. При школе было несколько комнат, где жили два учителя начальной школы, библиотекарь, которые также постоянно занимались с нами и после уроков.

Драмкружок в школе №118. Гастроли в воинской части в Сертолово, 1956 г. Фото из архива М. В. Леоновой.

Театральная постановка в школе № 118. Фото из архива М. В. Леоновой.

Школа гордилась своими традициями. 1-го сентября на входе нас всегда встречал приветственный плакат, нарисованный учительницей рисования Ниной Васильевной Дубровской. Я до сих помню, как нас, первоклашек, знакомили со школой, водили по всем кабинетам, все приветствовали нас, вставали – это запомнилось на всю жизнь.

Из учителей особенно запомнилась Александра Сергеевна Потапович – при ней особенно процветал наш пришкольный участок. Там не просто выращивались растения, а иллюстрировалась вся программа по ботанике. Каждый получал задание на лето, проводил опыты, а потом, зимой, докладывал об их результатах.

В школе была традиция театральных постановок. Помню, в третьем классе мы играли сцены из «Сказки о царе Салтане». На втором этаже была маленькая, но хорошо оборудованная сцена с вращающимися кулисами. Одно время было даже два драмкружка, одним руководил артист кукольного театра, другим – учительница рисования, приглашались мальчики из мужской школы. Во время каникул давали по два-три спектакля в день, по классам продавали билеты за символическую цену, а вырученные деньги родительский комитет распределял в помощь нуждающимся. Драмкружок давал выездные спектакли, в том числе в воинских частях. Даже летом мы ездили со спектаклями в пионерские лагеря.

В 1950 году в школу пришел учитель пения Аркадий Львович Блувштейн, при нем сформировался хор. Вместе с ним его организацией занималась учительница Мария Георгиевна Либшток. Она вела начальные классы, ее дети активно участвовали в драмкружке, учили роли как домашние задания по чтению. После организации хора Мария Георгиевна стала помогать Аркадию Львовичу проводить репетиции, шила костюмы для исполнения песен. Хор впоследствии назывался „Солнышко”, просуществовал очень долго, в 1980 году отмечал свое 30-летие.

Нашей классной руководительницей была Дина Давыдовна Кац, она была с нами на всех классных мероприятиях. Мы очень уважали, любили ее и сохраняли отношения с ней много лет после окончания школы. Замечательная учительница физики и астрономии Валентина Константиновна Канцерова пришла к нам из мужской школы. Первым впечатлением было, что она резковатый человек, однако когда познакомились ближе, узнали, что это не так. Она писала картины – в школьной столовой висели ее натюрморты. После уроков мы собирались, и Валентина Константиновна учила нас слушать классическую музыку.

Встреча команд школ № 118 и № 102 Фото 1957 г. из архива М. В. Леоновой.

Ученицы школы № 118 учатся заводить грузовик. Вторая половина 1950-х гг. Фото из архива М. В. Леоновой.

А наш математик Ираида Ивановна Полякова подготовила нас к поступлению в институты, желающим она давала задания сверх программы. Как сказала одна наша ученица на одной из классных встреч, когда Ираида Ивановна объясняла теорему, у неё глаза сияли. А одно выражение нашей физкультурницы Нины Владимировны я часто повторяю своим одноклассницам: «Нос кверху!». Так она говорила, когда мы сутулились на построениях…

В школе были распространены экскурсии. Хорошо помню, как мы ходили на хлебозавод, фабрику «Красная нить» – к нашим шефам. После таких экскурсий писали отзывы, оформляли альбомы. Азартно собирали металлолом, макулатуру, соревновались классами. Помню субботники на строительстве туберкулёзной больницы на Старо-Парголовском проспекте, на очистке строительного мусора в новостройке на углу Энгельса и Сердобольской.

Так как после войны бурно развивалась промышленность, нужны были технические кадры, и наша школа сразу откликнулась. В подвале появились верстаки, токарный станок. У меня до сих пор хранится кронциркуль, сделанный на уроках труда. Школа приобрела грузовик, на котором мы учились вождению. Происходило это на Старо-Парголовском проспекте, тогда ещё не асфальтированном.

В 9-м классе на уроках труда мы работали в цехах завода им. Энгельса (впоследствии он влился в «Светлану»). Весной все получили своё фото на рабочем месте. А в начале 10-го класса нам объявили, что наша школа включена в программу пяти в городе школ-одиннадцатилеток. Мы три дня в неделю учились, а три дня работали на заводе, причём каждый мог выбрать место работы по своему выбору – химическую, металлографическую лаборатории, конструкторский отдел, электровакуумный или электроцех. Вместе с аттестатом мы получили свидетельства о присвоении производственного разряда.

Также на праздновании последнего звонка первоклассники вручили каждому фото школы, на обороте которого было написано: «Помни школу и не роняй чести выпускницы первых 11-х классов». Наверное, мы тогда по молодости не очень понимали, в какой замечательной школе учимся. Но теперь, встречаясь регулярно, очень тепло вспоминаем нашу школу и учителей»…

Начиная с 10-го класса ученицы школы № 118 работали на заводе, конец 1950-х гг. Фото из архива М. В. Леоновой.

Субботник 118-й школы на строительстве туберкулезной больницы на Старо-Парголовском проспекте. Вторая половина 1950-х гг. Фото из архива М. В. Леоновой.

В 1954 году в Удельной появилась новая школа под № 100 – на пр. Энгельса, 42 [42]. Монументальное здание в стиле сталинского классицизма возвели по проекту архитекторов Л. Е. Асса и А. С. Гинцберга.

В здании бывшего приюта на ул. Аккуратова, 11, с 1956 года размещалась школа-интернат № 5. С 1957 года здесь началась специализация по китайскому языку. В то время в Советском Союзе действовало всего четыре школы с такой специализацией, в том числе и эта.

Директором учебного заведения с 1956 до 1971 год являлась Мария Михайловна Шарый, историк по образованию, удостоенная звания «Заслуженный учитель». «Она обладала редким педагогическим талантом, – вспоминает Галина Фёдоровна Гагарина, работавшая здесь с 1957 года. – Ей удалось собрать у себя сильный творческий коллектив, и школа, действительно, была удивительной и уникальной».

В архиве Галины Фёдоровны сохранилось письмо, с которым в 1959 году ученики 8-го класса школы-интерната № 5 на улице Аккуратова обратились к старому большевику, крупному партийному и государственного деятелю, а в ту пору – депутату Верховного Совета СССР и председателю Общества советско-китайской дружбы А. А. Андрееву.

«Наш класс проводит дружинный сбор, посвящённый 42-й годовщине Октября, – говорилось в послании. – Торжественную линейку на этом сборе мы решили провести на Болотной улице у того дома, где 16 (29) октября 1917 года проходило расширенное заседание ЦК под руководством Владимира Ильича Ленина. На этом заседании была принята резолюция о проведении вооруженного восстания. Все пионерские отряды мы решили провести туда путями, которыми собирались большевики на это заседание. Лучший отряд пойдет тем путем, которым туда пришел Владимир Ильич Ленин. Этот путь мы узнали, а остальные (те, которыми шли большевики) нам узнать не удалось, так как совещание было нелегальным, и людей, присутствовавших на нем, в нашем городе мы не нашли. В музее В. И. Ленина нам рассказали, что Вы были участником этого совещания, и поэтому мы обращаемся к Вам с большой просьбой: помогите нам найти те пути, которыми шли на это заседание большевики. С пионерским приветом…»

Ученики школы-интерната № 5 на ул. Аккуратова, 11. Фото конца 1950-х гг. Из архива Г. Ф. Гагариной.

Вскоре на адрес школы в специальном конверте под шапкой «Канцелярия Президиума Верховного Совета СССР», пришёл ответ. Правда, ничего утешительного пионерам он не принёс. «Товарищ Андреев А. А. ознакомился с вашим письмом и просил передать вашему пионерскому отряду привет и поздравление с праздником – 42-й годовщиной Великой Октябрьской революции, – говорилось в ответе, подписанном помощником члена Президиума Верховного Совета СССР. – К большому сожалению, Андрей Андреевич не может ничего сообщить вам о расширенном заседании ЦК 16 (29) октября 1917 года, так как он не принимал участия в нём»…

В 1961 году школа-интернат № 5 переехала в новое здание на пр. Тореза, 49, а на ул. Аккуратова, 11, разместился интернат для трудновоспитуемых детей. С 1993 года историю школы-интерната № 5 продолжает гимназия № 652, имеющая специализацию по китайскому языку.

Культурными очагами Удельной оставались в ту пору кинотеатр «Уран» на Ярославском проспекте, а также клуб психиатрической больницы имени Скворцова-Степанова, который назывался «Красный Октябрь» и помещался в здании бывшего Удельного земледельческого училища в конце Скобелевского проспекта. В народе этот клуб называли «Красным лаптем»…

* * *

С начала 1960-х годов началась реконструкция восточной части Удельной. Прежняя застройка безжалостно пошла под снос, а на ее месте росли пяти-, девяти– и одиннадцатиэтажные кирпичные дома (панельных зданий здесь не возводилось!). Надо заметить, что внутриквартальная застройка «побратимских улиц» велась домами, как бы сейчас сказали, «повышенной комфортности» – высокие потолки, большой метраж комнат и т. д. Только во второй половине 1960-х годов стали появляться типовые пятиэтажные «хрущевки» – главным образом, ближе к проспекту Мориса Тореза (бывшему Старо-Парголовскому).

Внутриквартальная застройка «побратимских улиц» 1960-х гг. Фото автора, июнь 2009 г.

Появлялись в Удельной, как и в других тогдашних районах новостроек, дома, построенные методом «народной стройки». Их называли «самстроем», поскольку их возводили сами будущие жители – то есть «сами строили». К примеру, дом № 22 по Гданьской улице являлся «самстроем» от ВНИИ телевидения.

Тогда мало кому приходило в голову жалеть о том, что бесследно исчезает старая удельнинская застройка. Ностальгия пришла гораздо позже. В газетах торжествовала мысль, что на место ветхих, старых, отживших свой век лачуг приходит современный город, и счастливые ленинградцы, наконец, получают отдельные квартиры в новых домах. И не было ни тени сомнения, что все, идущее под снос, имеет хоть какую-то историческую ценность…

«Конец мызы «Прудки» – публикация начала 1960-х гг. в «Вечернем Ленинграде».

«Конец мызы «Прудки» – статья под таким названием появилась в начале 1960-х годов в «Вечернем Ленинграде». «Последние дни доживает мыза «Прудки», – говорилось в публикации. – Скоро будут снесены оставшиеся постройки. Благоустроится и станет неузнаваемым микрорайон у Сосновского лесопарка. И только камень с высеченной на нём надписью у дома № 12 по Большой Осиповской улице да названия некоторых улиц будут напоминать о прошлом этого района. Впрочем, скоро будут, вероятно, придуманы и новые названия улиц. Они отразят новое время, отразят те большие перемены, которые произошли на территории бывшей помещичьей усадьбы».

Старая застройка на нынешней Дрезденской улице накануне реконструкции. Фото 1966 г. Из фондов Детского музейного центра исторического воспитания.

Так выглядела нынешняя Манчестерская улица в начале 1960-х гг. Фото из семейного архива К. М. Цветковой.

Проспект Энгельса возле пересечения со Скобелевским в 20-летнюю годовщину Победы в Великой Отечественной войне. 9 Мая 1965 г. Фото В. А. Гузия.

Вид на Малую Ивановскую улицу, 1958 г. Из архива В. А. Гузия.

Закадычные друзья с Малой Ивановской улицы у входа в детский садик. Справа – В. Гузий, слева – С. Бегунов. Фото 1957 г. Из архива В. А. Гузия.

Мальчишки с Малой Ивановской улицы. Слева – В. Гузий. Фото конца 1950-х гг. Из архива В. А. Гузия.

Дом Ne 4 на Малой Ивановской улице за несколько лет до сноса в середине 1960-х гг. Из архива В. А. Гузия (окно комнаты, где он жил с мамой, – слева на второй этаже).

Колонка на Малой Ивановской улице. Фото 1959 г.из архива А. Бегунова.

Действительно, прежние улицы частью упразднили, частью они стали внутриквартальными проездами. Сохранившиеся улицы восточной части Удельной решением от 17 августа 1964 года переименовали в честь городов-побратимов: Осиповский проезд – в Гданьскую улицу, Большая Осиповская улица – в Дрезденскую, Исаков переулок – в Манчестерскую[43]. Чуть позже, решением от 27 мая 1968 года, Ильинскую улицу переименовали в Гаврскую. Старое название в восточной части Удельной сохранила только Рашетова улица, только порядок слов в ней поменялся – она превратилась в «улицу Рашетова».

В школу – по Малой Ивановской. Фото конца 1950-х гг. Слева – В. Гузий, справа – С. Бегунов. Из архива А. Бегунова.

Появившиеся в середине 1960-х годов в восточной части Удельной несколько многоэтажных жилых зданий добавили разнообразия внутриквартальной застройке этих мест. Старожил Удельной историк Александр Воеводский с иронией называет их «памятниками оптимизма брежневской поры».

«Наша двенадцатиэтажка на Гаврской, 8, – кооперативный дом Академии наук, соседняя – Академии художеств, – вспоминает историк и краевед Александр Воеводский. – в народе квартал звался «районом еврейской бедноты». Первые жители домов ходили другу к другу в гости, помогали в случае чего, потом одни умерли, другие – уехали искать лучшей доли, на их место вселились люди «со стороны», вроде моих родителей. Но по-прежнему старались дружить, как в деревне… Между нашими двенадцатиэтажками уцелели до сих пор остатки яблоневых садов. Одичавшие яблони цветут, но уже не плодоносят».

Новой достопримечательностью этой части Удельной стал возведенный в 1970-х годах на пр. Мориса Тореза, 98, напротив Сосновки, комбинат скульптурных работ. «У заднего входа в причудливом беспорядке всегда валялись разбитые бетонные формы – огромные головы, плечи, локти и бюсты вождей, по ним было здорово карабкаться, – вспоминает А. Воеводский. – А рядом из блестящей красной бронзы собирали новые скульптуры»…

Во дворе на Малой Ивановской ул., 4. Фото конца 1950-х гг. Из архива А. Бегунова

Как ни странно, сохранившиеся после реконструкции улицы западной части Удельной сохранили свои исторические наименования. За исключением Коломяжского проспекта, переименованного в 1965 году в честь Сергея Марго (1906—1921) – одного из организаторов пионерского движения на Выборгской стороне.

Еще две улицы, Елецкая и Енотаевская, получили новые названия – в честь деятелей революционного движения, соратниц В.И. Ленина, решением от 31 октября 1977 года, к 60-летию Октябрьской революции: Елецкая стала улицей Фотиевой, а Енотаевская – улицей Фофановой[44].

Малая Ивановская улица в самый разгар реконструкции Удельной. Справа уже вырос новый дом, а слева еще остается прежняя застройка. Фото 1965 г. Из архива В. А. Гузия.

На Рашетовой улице. Фото 1963 г. Из архива В. А. Гузия.

Несколько слов о каждой из них.

Лидия Александровна Фотиева (1881—1975) член партии большевиков с 1904 года. С 1918 по 1924 год она была личным секретарем В.И.Ленина: именно ей вождь диктовал ставшее впоследствии запретным «Письмо к съезду», в котором давал отрицательную характеристику И. В. Сталину на посту генерального секретаря ЦК партии. Одновременно, в 1918—1930 годах, она являлась секретарем Совета народных комиссаров и Совета Труда и Обороны, с 1938 года работала в Центральном музее В. И. Ленина. В 1941—1945 годах работала в ЦК МОПР (Международная организация помощи борцам революции), с 1956 года была персональным пенсионером союзного значения.

Маргарита Васильевна Фофанова (1883—1976) участвовала в революционном движении с 1902 года. В 1917 году была депутатом Петроградского совета. В ее квартире на Сердобольской ул., 1, недалеко от Удельной, некоторое время после июльских дней 1917 года, а затем в октябре 1917 года скрывался В. И. Ленин. Это была его последняя конспиративная квартира. Фофанова являлась одной из связных между Лениным и ЦК РСДРП (б). После Октябрьской революции была членом коллегии Наркомзема, с 1922 года находилась на административно-хозяйственной работе, с 1934 года – персональный пенсионер. Написала воспоминания о Ленине…

Как и прежде, одним из основных мест отдыха жителей являлся Удельный парк. «В парке Челюскинцев открылся ресторан «Лесной», – сообщалось 23 мая 1958 года в «Ленинградской правде». – В двух декоративно оформленных залах – 80 мест. С наступлением теплых дней количество их будет увеличено до 250 за счет использования открытой террасы и территории парка».

«Удельнинский парк за последнее время не очень-то располагает посетителей к отдыху, – говорилось в заметке «Не аллея парка, а проезжая дорога», опубликованной «Ленинградской правде» летом 1960 года. – Самая главная помеха – транспорт. По асфальтированным аллеям парка носятся велосипедисты, мотоциклисты, автолюбители на персональных машинах. Шум, грохот, пыль, да еще того и гляди собьют с ног. И это в то время, когда у въезда со стороны Фермского шоссе вывешены правила, запрещающие движение в парке какого бы то ни было транспорта. В самом парке красуются запретные знаки автоинспекции. Но ни правила, ни знаки не пугают владельцев персональных машин».

Вид на парк Челюскинцев и проспект Энгельса, 1950-е гг.

Уникальные воспоминания «Ни город, ни деревня» о жизни и быте Удельной в 1950-е и 1960-е годы, принадлежащие перу Татьяны Александровны Юревич, помещены во второй части нашей книги.

https://culture.wikireading.ru/22469
Дорогая редакция благодарит Шуру Шестакова — https://sk-1951.livejournal.com/66256.html.